Марианна Кочубей — «Террористические угрозы для государств Центральноазиатского региона в связи с ситуацией в Афганистане».

Террористические угрозы для государств Центральноазиатского региона в связи с ситуацией в Афганистане.

Председатель Научно-консультативного совета
при Антитеррористическом центре
государств-участников СНГ,
доктор юридических наук.

«Мы живем в иллюзии. В течение многих лет мир считал, что переход от однополярного к многополярному порядку будет мирным, аккуратным, и устойчивым. Как мы ошибались!» 

Хавьер Солана.

Проблему Афганистана невозможно рассматривать вне контекста тех изменений, которые происходят в мире. Афганистан во многом представляет собой иллюстрацию тектонических сдвигов, без преувеличения, цивилизационного характера.

Вот некоторые тезисы, позволяющие хотя бы описать мировую тектонику:

Первое. Вне всяких сомнений, мы находимся в эпицентре перехода мировой политической системы от глобально-экономической модели (Вашингтонско-Брюссельская система; ранее к этому классу относились Венская и Римская политические системы) в сторону локальной модели с содержательной национальной закладкой (близкие аналоги - Версальская система, Вестфальская система). Ренессанс национального государства уже не вызывает сомнений. Но в каком формате? Вопрос открыт, но уже можно констатировать, что ренессанс переживают идеологии консерватизма/традиционализма. В ряде случаев это сопровождается "всплытием" даже социальных реликтов (социальной архаики), в том числе реликтовых механизмов управления. Все готовы жить по шариату в цифровом мире?

Второе. Смена мировой политической системы предполагает пересмотр всех нормативно-правовых, культурных, военно-силовых, экономико-финансовых механизмов, определяющих «ландшафт» международных отношений. 

«Не будем забывать уроки истории. Во-первых, смена мирового порядка (а явления именно такого масштаба мы наблюдаем сегодня), как правило, сопровождалась если не глобальной войной, не глобальными столкновениями, то цепочкой интенсивных конфликтов локального характера. И, во-вторых, мировая политика - это, прежде всего, экономическое лидерство, вопросы войны и мира, гуманитарной сферы, включая права человека».

Владимир Путин.

Третье. В среднесрочной (2-3 года) и долгосрочной перспективе мы будем жить в условиях 1) фрагментации экономики; 2) фрагментации пространств; 3) фрагментации безопасности (Макстенек М.И.). Это такое сопровождение цивилизационного перехода.

Четвертое. В постглобальном мире конкурируют две (уже проявившиеся) модели развития: 

1) трансформация через социальный хаос и формирование внеиндустриальных анклавов; эти территории можно описывать посредством трмина "серые зоны", о чем будет сказано далее;

2) трансформация через "пояса стабильности" (в русской истории есть аналог - "засечная полоса"); эти территории сборки будут характеризоваться весьма разнообразными моделями "инфраструктуры обеспечения" (Золотарев Д.Ю., Переслегин С.Б.).

Пятое. Новый контур экономических (военно-экономических) союзов, с всокой степенью вероятности, будет отличаться подвижностью/нестабильностью, многоукладностью, краткосрочностью. Какие макрорегионы могут быть спрогнозированы? В российском экспертном сообществе проектно называются "Большая Евразия", "Большой Китай" с ветором на юго-восток, "Большое Средиземноморье" (при появлении несомненно доминирующего субъекта) и другие. Всего пять-семь. Представляется, что новая большая регионализация все же будет соответствовать критерию наличия "ядерного зонтика". Несомненно, это потребует модернизации пакета технологий безопасности до уровня замкнутого цикла. Сегодня этим критерием не располагает ни одна даже самая крупная держава. Именно «полные техпакеты», безопасность (в т.ч. энергетическая) и геокультура становятся определяющими элементами для формирования новых геоэкономических союзов на следующем историческом такте (Переслегин С.Б.).

Шестое. И, возможно, самое важное в контексте актуальной ситуации. Пространство (возможной/вероятной/будущей) современной прокси-войны начинает делиться на два подпространства, в пределах которых война будет носить различный характер, что предполагает использование разного оружия:

1) "старое военное пространство" вокруг нефтяных полей и устоявшихся транспортных коридоров;
2) "новое военное пространство" вокруг так называемых "конфликтных минералов" и проектирующихся транспортных коридоров. В последнем случае мы сталкиваемся с расползанием "серых зон".

Является ли Афганистан сегодня "серой зоной"? Полагаю - да. Это другой континиум конфликта. 

Приведу только две дефиниции.

• Целенаправленное и целенаправленное насильственное применение передовых обычных военных возможностей с нерегулярной тактикой, с терроризмом и преступной деятельностью или комбинацией регулярных и нерегулярных сил, действующих как часть общего замысла в одном и том же боевом пространстве. В этом отличие гибридного конфликта от нерегулярной войны (Ф. Хоффман. Изучение сложных форм конфликта: серая зона и гибридные вызовы. Национальный университет обороны США);
• Стратегическая среда, в которой международная система переформатируется под правила нового миропорядка. Изменению подлежат нормативно-правовые положения, институты, национальные интересы и приоритеты государств. Это одна из версий стратегии принудительного сдерживания, построенных на современных технологиях гибридной войны. Такие операции позволяют конкурировать с государствами, находясь ниже порога обычной войны и ниже порога того, что может вызвать международную реакцию. (А.Бартош. Серая зона – территория гибридной войны). 

"Мировое сообщество" (что бы мы ни понимали под этим термином) явно находится в растерянности, столкнувшись с новой, незнакомой реальностью, которую предъявил Афганистан. Классические стратегии реагирования, хотя бы в контексте безопасности, не срабатывают. Идет лихорадочный поиск "тросов безопасности" в цивилизационном переходе. 

Да, сформулированы призывы к созданию инклюзивного правительства Афганистана, соблюдению прав человека, переговорам конфликтующих сторон. И все это правильно, так и есть. И, действительно, пакет требований выглядит инструментом решения проблемы. 

Однако, колоссальная напряженность, накрывшая соседние с Афганистаном государства, со всей очевидностью указывает на исключительно высокую угрозу втягивания их в воронку хаотизации. Сопредельные с Афганистаном государства отлично осознают риски и перенесения боевых действий на свою территорию (все это, конечно, будет названо терроризмом), и более чем возможных потоков беженцев, инфильтрации в этих потоках организованных радикалов, и распространения гуманитарного кризиса (в и без того сложных пандемийных условиях) в лучшем случае на приграничные территории, и активизации т.н. "спящих ячеек" радикалов. Совершенно прав Президент Республики Казахстан г-н Токаев - "Афганистан находится на пороге гуманитарной катастрофы и уже скоро может столкнуться с острым продовольственным кризисом, эта беда неминуемо перешагнет границы Центральноазиатского региона, приобретя глобальный масштаб, в первую очередь, из-за вынужденной миграции населения". Это сказано 17 сентября т.г. на саммите Шанхайской организации сотрудничества.

Серые зоны - территории отдельных государств, регионов, в рамках которых не действуют нормы национального законодательства и международного права, на территории которых отсутствует фактическая политическая власть и полноценные социально-экономические отношения. Архаизация / трайбализация / кочующая полития. Социально-антропологическое одичание. Тотальная криминализация ("Тортуга" как метафора). Варлорды. Зоны хаоса.

Вот то, чего больше всего боятся соседи Афганистана. Социально-экономическо-управленческой хаотизации собственных государств. С совершенно непредсказуемыми последствиями. Но с хорошо просматриваемым инструментарием.

В 2008 году, на той самой Мюнхенской конференции В.В. Путин задал вопрос: "Вы хоть соображете, что натворили?" Похоже, нет. Увлекшись обсуждением вопроса о "нарушении прав геев Чечни" и мнимыми угрозами со стороны России, коллективный западный мир утратил способность трезво смотреть на причинно-следственные связи между собственной военной политикой и ее результатами. Это утрата инстинкта самосохранения, причем очень опасная для всех остальных. 

На уровне констатации:

- "серые зоны" отчетливо просматриваются именно в поясах лимитрофов, спорных территориях и территориях, подвергшихся принудительной демократизации;
- произошло изменение стратегической культуры вооруженного конфликта, Движение Талибан предъявило миру специфику этой новой "культуры" в полном объеме;
- произошла не только "смерть мозга НАТО", как обозначил Э.Макрон, но и смерть международного права войны. Общего регулятора больше нет. Каждый за себя и за того, кого посчитает нужным;
- со стороны "международного сообщества" имеет место реактивная адаптация к новым реалиям.

Почему не работает международное право? Ответ лежит на поверхности:

- отсутствие в современном мире четкой границы между вооруженными конфликтами и гуманитарными интервенциями;
- отсутствие в современном международном праве адекватной классификации комбатантов и некомбатантов;
- отсутствие в современном международном праве четкого разграничения операций по поддержанию мира и операций по принуждению к миру. А разграничение должно производиться по такому критерию как возможность осуществлять боевые действия;
- отсутствие в международном праве войны такой категории как "внутренний вооруженный конфликт низкой интенсивности". Фактически он идентичен понятию "гражданская война".

Фактически "серые зоны" представляют собой рабочую версию деградации современного мироустройства.

Существует ли решение, адекватное реалиям цивилизационного перехода? Полагаю, да. В логике кризиса никакая глобальная стратегия не сработает. Разве что универсальная стратегия выживания. Однако, по мнению российских экспертов, региональные стратегии с необходимым концептуальным наполнением могут оказаться вполне жизнеспособными. На цивилизационном переходе будут работать только субрегиональные механизмы принуждения и обеспечения относительного порядка. Именно поэтому резко возросла роль Организации Договора коллективной безопасности, Шанхайской организации сотрудничества.

Простой анализ содержания встречи лидеров государств, входяших в Шанхайскую организацию сотрудничества, показывает, что все они рассматривают Афганистан как неотъемлемую часть евразийского пространства безопасности и сотрудничества. Буквально сбежавшие американцы и их союзники по НАТО оставили после себя проблемы терроризма, наркотрафика, орагнизованной преступности и религиозного экстремизма (Президент России В.В. Путин). ШОС должна создать условия для того, чтобы афганский народ смог преодолеть существующие проблемы и открыть путь в будущее. Это возможно только через содействие стран региона (Президент Ирана Эбрахим Раиси).

Субрегионы складываются по усмотрению ключевых игроков. Выиграет лидер новой военно-штабной мысли и обладатель полного технологического пакета.

Афганский кризис, как это ни покажется странным, дает определенный шанс модернизации государствам Центральной Азии. Именно критическое обострение ситуации с безопасностью, возникновение с неопределенным лагом времени смежного пространства острой конфликтности, могут побудить государства не только перевооружить собственные армии, укрепить границы, сформировать новый пакет мер как экстренного, так и среднесрочного реагирования на угрозы, но и реформировать свою экономику, социальные сферы жизни, обеспечить новые гуманитарные инициативы, чем обеспечить свою принадлежность к "поясу стабильности".